Дорога просматривалась метров на двести вниз, потом делала поворот. На ней было пустынно. Придется оставлять удобные позиции и самим двигаться вниз, в сторону обоза.
— На коней!
Через пару минут небольшая рать уже была готова к выступлению.
— Вперед!
Замерзшие кони рванули с места в галоп.
Двести метров пролетели мгновенно. На повороте я поднял руку. Не хватало еще, чтобы стрельцы нас за разбойников приняли да стрелять начали. Не хотелось подвергать бойцов неоправданному риску.
— Федор, стоять здесь! Ежели появится кто с любой стороны — всех задерживать. Я посмотрю, что там.
— Боярин, может я вместо тебя?
— Меня их старший сразу признает — видел в лицо, а тебя нет.
Я рысью направил коня по дороге.
За поворотом открылась картина боя. До остановившегося обоза было метров сто пятьдесят. Разбойники напали на него с левой стороны дороги. Стрельцы спешились и укрылись за санями, изредка постреливая из пищалей в нападавших — видно, заряды берегли. На дороге лежало несколько убитых стрельцов. Но что хуже всего — вдалеке я увидел приближающихся всадников — с десяток, но это были люди Ивана, я просто печенкой их чуял. Сейчас поднимутся сюда — не более получаса им для этого надо, возьмут оставшихся в живых стрельцов в клещи, и тогда им долго не продержаться.
Что же делать? Подобраться к стрельцам по дороге рискованно — не стрельцы, так разбойники подстрелят. Вот что — углублюсь в лес по правой стороне и подберусь к стрельцам с тыла. Надо с ними попытаться связаться, предупредить о второй банде — она уже на подходе, и договориться о совместных действиях.
Я свернул коня с дороги и направил его в глубь леса. Тяжело шел конь, снегу намело — по самое брюхо. И очень неприятно, если конь ногой попадет в нору или наткнется на поваленное и скрытое под снегом дерево. Он сломает ногу, и тогда я в решающий момент окажусь безлошадным.
С трудом проехав половину пути, я остановился и привязал повод к дереву. Дальше надо было пробираться пешком. Конь — цель крупная, да и шуму от него много.
Остаток пути я добирался почти ползком, проваливаясь в снег по пояс. Редкие выстрелы и крики на дороге позволяли ориентироваться. Я пополз к обозу.
Вот и стрельцы. Большая часть — человек пятнадцать — живы, но что еще не понравилось — за тылом не смотрел никто. Все внимание было сосредоточено на нападавших.
Когда я тронул за ногу лежавшего за санями стрельца, тот от неожиданности заорал.
— Чего орешь?
— Почто за ногу лапаешь? Ты кто?
— Старший ваш где?
— Вон, на дороге убитый лежит.
Так, час от часу не легче. Потому стрельцы и отстреливаются вразнобой — руководить некому.
— Ну, кто-нибудь — десятник есть?
— Вон лежит, за теми санями.
Где ползком, где перекатом я добрался до десятника.
— Ты старший?
— Над стрельцами, теперь выходит — я. Да и над обозом, получается тоже — казначей-то убит. А ты кто?
— Боярин вологодский, Михайлов. Снизу десяток верховых поднимается — банде на помощь.
— Тьфу ты, как чуял!
— Не плюйся. У меня свой десяток ратников — чуть выше по дороге стоят. Давай так. Я со своими по лесу вас обойду и — на дорогу, встречу незваных гостей. Ты пока держись. Только нас не перестреляйте.
Десятник повеселел. Приятно сознавать, что на дороге ты не один, пришла нежданно-негаданно помощь.
— Давай, боярин. Уж теперь-то мы точно продержимся! Уцелей только!
— Как звать-то тебя, десятник?
— Прохором.
— Удачи, Прохор!
Я под прикрытием саней отполз назад, в лес, а уж там — где ползком, где на ногах, добрался до коня и выехал на дорогу.
Хлопцы мои уж беспокоиться стали, что отсутствовал долго.
— Парни, ситуация такая, можно сказать — хреновая. На дороге стрельцы оборону держат, от разбойников отстреливаются. А на помощь злодеям подмога спешит — десяток конный. Наша задача — по лесу обойти место боя, выйти на дорогу, спуститься вниз и разбить злодеев. Все понятно?
— Все, боярин.
— В лесу ноги лошадей беречь!
— Знамо дело!
Углубившись в лес, мы спешились и повели коней в поводу. Каждые двадцать-тридцать метров я менял идущих первым лошадь и воина. Им тяжелее всех — дорогу в снегу пробивают. И прошли-то немного — метров двести с небольшим, а взмокли. От людей и лошадей пар валил.
Наконец выбрались на дорогу.
— Все целы?
— Все!
— Да я о лошадях!
— И мы о них.
— Проверьте мушкеты — вдруг снег на полки попал, да свежего пороха подсыпьте. Как сблизимся с татями, дам остановку. Тогда каждый выцеливает себе врага и стреляет. Чем больше мы их перестреляем, тем меньше сами потерь понесем, когда до сабель дело дойдет.
— Ясно.
— Тогда с Богом — вперед!
Дорога была узкой — в одни сани, но снег утоптан. Мы скакали в два ряда, стремя в стремя. Я с Федором впереди, десяток — за нами.
Вскоре из-за поворота показались всадники. Они заметили нас и замешкались — явно не ожидали встретить конных с оружием.
— Десяток, стой!
Холопы рассыпались с дороги, образовав неровный ряд, вскинули мушкеты. Прозвучал нестройный залп, нас окутало кислым пороховым дымом.
— Мушкеты за спину, сабли наголо, в атаку!
Тем же порядком мы начали разгонять коней.
Да не больно-то и получалось по снегу. Одно выручало — под уклон это делать легче.
Среди противника — полное смятение и паника. Половину воинство разбойничье после нашего залпа потеряло; раненые лошади бились, не давая оставшимся в живых организовать оборону. Да и не могли разбойники грамотно организовать отпор: привыкли нападать из-за угла, из засады, нанося удар неожиданно и подло — в спину. А лицом к лицу, да против опытных бойцов, что были не в одной сече, рубились с татарами, литвинами и ляхами — кишка тонка!