Воевода - Страница 77

— Иди в нужник. Коли виновен, поймешь, что делать надо.

Мужик неожиданно упал на колени.

— Помилуй, отец родной! Бес попутал.

— Какой я тебе отец! Ты меня предал, поживиться хотел. Думал ли ты обо мне, когда худое замышлял? А о чести приказа помнил?

Стражники за руки подняли вора на ноги.

— Ведите!

Стражники повели лихоимца к нужнику. Мы с дьяком прошли в его комнату.

— Расскажи, боярин, любопытство снедает. Почему ты смог найти, а я — нет?

— У тебя голова не так работает.

Я выдал ему наскоро продуманную версию, в которой, естественно, не было порошка и видений — одна логика.

— И это ты сам все? Посидел, подумал и все понял? — изумился дьяк.

— Как видишь — да.

Дьяк поглядел на меня с уважением.

— В первый раз такого вижу. Пошли в нужник.

Вор понял все правильно. Он висел на веревке с посиневшим лицом и высунутым языком.

Дьяк сплюнул, вышел в коридор и демонстративно развел руками.

— Беда-то у нас какая — секретарь мой, Онуфрий, руки на себя наложил. Пойдите, снимите тело и отвезите домой.

Мы прошли в кабинет, дьяк достал стеклянный штоф с вином, и мы выпили за удачное завершение дела.

Вдруг дверь распахнулась и энергично вошел Кучецкой.

— Я, похоже, вовремя! Наливайте!

Мы все дружно выпили.

— Мыслю — за удачу пьете?

— За нее. Ценный у тебя побратим, Федор. И редчайшего ума, скажу тебе! — показал вверх пальцем хмелеющий от удачи и вина дьяк.

— Других не держим! — выдохнул польщенный государев стряпчий.

ГЛАВА IX

В Англии, я слышал, псы такие есть, по следу идут. Раб сбежит или еще что, так их хозяева по следу пускают. И что ты думаешь? Находят!

Кучецкой, дьяк и я сидели в Посольском приказе и пили вино. Закуски, как водится, не было, а поскольку выпито уже было много, в голове шумело и координация движений была нарушена.

Кучецкой продолжил:

— Вот не обижайся — ты лучше ихнего пса. Пес — он что? Скотина безмозглая, носом берет. А чтобы вот так найти, как ты — и ценности, и вора, большой ум нужен. То не всякому дано. Уважаю!

Он потянулся ко мне:

— Дай пожму твою руку!

Федор перегнулся через стол и с чувством пожал мне руку.

Дьяк икнул. Держался он бодро, только лицо покраснело. Он поднялся из-за стола, подошел ко мне, обнял и поцеловал в щеку слюнявыми губами. В щеку — это потому, что я увернуться успел.

— И я тоже ув… ва… жаю. Кабы не он, я бы уже сегодня к вечеру в темнице сидел. Нет, ну ты скажи — как можно людям верить? Этот лиходей у меня столько лет служил! Языки знает, грамоте учен! Так подвел! Своровал и ценности в нужнике спрятал. И сдох там же!

Дьяка повело, и он ухватился за стол.

— Боярин, я тебе обязан до смерти!

— Не надо про смерть!

— И то верно!

Дьяк истово перекрестился.

— Чем могу отблагодарить?

Вмешался Кучецкой.

— О благодарности завтра, на трезвую голову поговорим. А сейчас — по домам. Время уже позднее, а поутру всем голова свежая нужна будет.

Мы с Федором откланялись хозяину, чуть не упав, и вышли из приказа.

— Садись, довезу! — предложил Федор, устраиваясь в возке.

— Премного благодарствую, но я лучше пешком пройдусь. Воздухом подышу, протрезвею маленько.

— Прощай! Спасибо, что дьяка выручил, он мой старый знакомец и зело полезен бывает. И от меня спасибо, что не подвел Федора Кучецкого. Пусть все на Москве знают, какие люди у меня есть! Мы государю опора и…

Федор уронил голову и захрапел.

— Трогай уже, видишь — боярин устал, — сказал я кучеру.

Возок тронулся, только полозья саней заскрипели по снегу.

Я же нагнулся, захватил ладонью снег и обтер лицо. Немного «штормило». Закусывать надо было, да нечем. Если бы Федор не пришел, выпили бы мы с дьяком по чарочке-другой, да и разбежались.

Я добрел до постоялого двора и, едва раздевшись да стянув сапоги, рухнул в постель.

Утром голова раскалывалась. Я лежал в постели, делать ничего не хотелось, да и нечего было делать — не было у меня в Москве никаких дел. Бумаги Федору я отдал, когда ответ будет — неизвестно, да и будет ли он вообще? Прочтут писари мое послание, да и положат в архив. Тогда чего я торчу в Москве, дурью маюсь? Я, боярин и воевода, чищу нужники, раскрывая кражу. Да ну их всех, надо домой ехать. Соскучился я по семье. Но для начала надо встать, одеться. Солнце уже высоко стоит.

Однако только я поднялся и начал одеваться, как услышал в коридоре шум. Дверь резко распахнулась и на пороге появился Кучецкой.

— Ай-яй-яй! Уж полдень скоро, а ты, я вижу, даже не умывался. Едем, дьяк ждет!

— Сегодня-то я зачем ему понадобился? — едва не простонал я.

— Голову поправлять поедем!

— Нет, не хочу.

— Собирайся, я сказал! — рявкнул Федор.

Сам он был свеж и выглядел бодро, хотя

вчера его увезли в возке «уставшим». Если бы

сам не видел — не поверил бы. Крепкий мужик!

Деваться было некуда. Я умылся и уселся в возок рядом с Федором. Всю дорогу он похохатывал, намекая на мое слабое здоровье.

И дьяк выглядел как новый пятак. Благоухая заморскими благовониями, он был розовощек и улыбчив. Выскочил из-за стола, обнял и усадил в кресло. Умеют они тут в Москве пить! И самое главное — как им утром удается так хорошо выглядеть?

Дьяк не погнушался сам поставить на стол чарки и штоф с вином. От одного вида вина меня замутило. «Потерять лицо» дьяк не боялся — и я, и Федор, и он сам были боярского сословия.

Мы выпили — меня аж передернуло. Дьяк убрал в шкаф чарки и вино.

— Будя, поправились; пора и к делам приступать. Ты, боярин, чего за радения свои хочешь?